Директор ЦПКиО Роман Шадрин: «Мы готовы закрыть в парке военно-патриотическую тематику»

Генерал Шадрин с недавних пор сменил публичный имидж: в ноябре он провел свою первую трансляцию в Instagram, где ответил на вопросы о будущем парка Маяковского, с января — активно спорит с недоброжелателями в Facebook, а во время интервью щеголял новомодными словечками типа «хайп».

Кажется, что личностные преобразования директора ЦПКиО и выход в паблик связаны с желанием, находясь всю осень и зиму под огнем критики, дать отпор и перейти в наступление. Когда-то, 23 года назад, он вместе со своим батальоном закрепился в здании главпочтамта Грозного, двинул вперед и в итоге перекрыл кислород Шамилю Басаеву так, что тот вынужден был отступить.

Роман Шадрин сам пригласил журналистов 66.RU в гости на разговор — в официозной манере, отправив бумажное письмо на имя главного редактора. Но как активный пользователь соцсетей сфотографировал его и запостил снимок на своей страничке.

— Вы дали довольно резонансное интервью Village. Ваша цитата оттуда: «Мои хорошие друзья в администрации города сказали, что есть идея предложить мне поработать возглавить какой-нибудь МУП. Среди вариантов были Трамвайно-троллейбусное управление, Спецавтобаза, парк и другие. Я подумал, что и так всю жизнь с железками вожусь, и захотел попробовать себя в каком-то другом плане. И согласился на парк».

— Ну да.

— Во-первых, что за «друзья в администрации»?

— Давайте так: у меня, как у любого человека, есть хорошие друзья.

— И их нельзя называть?

— Был дружеский разговор, и мне задали вопрос: «Роман Александрович, как ты себя дальше видишь?» Я депутат, но у меня масса свободного времени. Был еще вариант пойти куда-нибудь замом, но я подумал: «Зачем мне быть парадным генералом?»

— При каких обстоятельствах проходил этот разговор? Вот вы сидели в мэрии…

— В какой мэрии? Ко мне домой приехали гости, это люди из круга моей семьи. И состоялась дружеская беседа за чашкой чая.

— Как вы считаете, почему вам предложили этот пост?

— Я был сам удивлен. Вся жизнь прошла с железками, захотелось в чем-то другом себя попробовать. Я сказал, что у меня есть команда, которая начнет работать.

— Депутатов много, а три должности на выбор предложили именно вам. Как вы это объясните?

— Я не знаю. Наверное, все депутаты были трудоустроены. На момент того разговора я был пенсионером.

Поверьте, я не областной и не городской. Да, я работаю в интересах города, но и в области у меня много друзей. С губернатором и администрацией губернатора я никогда не ругался, как бы кто ни хотел вбить клин в эти отношения. Сколько пишут про Куйвашева и Тунгусова, но мы не перестаем удивляться, как хорошо стало и городу, и области.

— Получается, без разницы чем руководить? Вы ведь могли выбрать «Спецавтобазу».

— Все-таки специфика есть. В парке нужно быть творческой личностью хотя бы в душе. Я, например, стихи пишу. Серьезно. Прочитать? Третий класс. Все говорят, что на Тютчева похоже.

Бежит река струей шумливой,

Под бережком песчаным и крутым.

Шумит тростник, шелестит ива,

Задетая водой.

Бежит она неведомо куда.

Бежит она к морским просторам.

Стихотворение было написано 40 лет назад, до сих пор помню. Все привыкли считать солдафоном любого человека в погонах. Надо меньше смотреть фильмы типа «Особенности национальной охоты», «ДМБ», где реальность искажается.

Фото: Владислав Бурнашев; 66.RU

— Как вы относитесь к идее о том, чтобы начальника парка выбирать на открытом конкурсе? Мол, в этом случае процедура отбора прозрачная.

— Может быть, идея неплоха, но для этого необходимо поменять законодательство. Я не являюсь муниципальным служащим, которого выбирают на основе конкурса. Если это сделают, то пожалуйста. В этих условиях я бы участвовал в выборах директора ЦПКиО. Был бы стимул что-то почитать, подтянуть себя в каких-то правовых вопросах. Я, может, не знаю досконально законодательство, но для этого у меня есть кто? Начальник юридического отдела.

В прошлом году я узнал такие слова, как «хэштег» и «Инстаграм». И сегодня я уже общаюсь в Facebook и Instagram.

— У вас срок полномочий заканчивается…

— … в марте месяце. Каждый год срочный контракт на год. Я не веду никаких переговоров, ни к кому не бегаю, ничего не заношу. Если мэрия не примет решение продлить со мной контракт, то мне есть чем заняться.

— А вы до сих пор не знаете?

— Я к этому отношусь очень ровно. Но если, допустим, было принято решение контракт со мной не продлевать, то, наверное, меня бы уже предупредили.

Как минимум, у нас есть концепция развития, которую мы защитили. На мой взгляд, документ должен разрабатывать не парк, так как не самостоятельный хозяйственный субъект. У нас основной владелец — администрация Екатеринбурга. Мы свое видение развития парка в 2016 году предоставили. Мы делим парк на три зоны: культура, развлечение и отдых (здоровье). Но, к сожалению, из-за отсутствия больших капитальных вложений это трудно выполнить.

— Это та самая концепция, которую защищала Татьяна Ярошевская в конце прошлого года?

— Переработанная версия. В этом году у нас что? Фестиваль болельщиков. Хорошее мероприятие, но оно парализует многие планы по развитию парка. Представляете, месяц мы не сможем ничего здесь сделать?!

— Доходы.

— Доходы, да. И в 2019 году начнем вкладываться в реальное преображение парка. У нас есть готовый проект, и чтобы начать по нему работать, нужно решить проблемы со статусом земли. У нас однозначное мнение: это долгоиграющая тема. Так сложились обстоятельства. В 1952 году было принято решение облисполкома о передаче участков в бессрочное безвозмездное пользование парку Маяковского. Но тогда существовал только Земельный кодекс, а в 2008 году ввели в действие еще и Лесной кодекс. И получилось разночтение. Земля — наша, но на ней растут деревья.

Процедуру усложняют судебные споры за два участка. Как только эти вопросы положительно решатся, тогда можно приступать к снятию статуса особо охраняемой природной территории. Необязательно даже менять собственника земли, необязательно со всей лесопарковой зоны снимать этот статус. У нас есть два проекта освоения лесной части парка — на 32 га и на 65 га.

Охранный статус надо снять с территории в 32 га. Это фан-зона, аттракционы, центральная аллея, там, где находятся главные точки развлечения. После этого можно поднимать вопрос о поиске инвесторов и строительстве капитальных сооружений. А 65 га — это там, где аллея ратной славы. Территорию нужно оставить в том виде, в которой она сейчас. Чтобы ни у кого не родилась шальная мысль вырубить лес и что-нибудь там построить.

Фото: Владислав Бурнашев; 66.RU

— Считаете ли вы проблемой, что в преддверии чемпионата мира по футболу персонал парка не говорит на иностранных языках?

— Это большая проблема. Мы ведем переговоры, чтобы у нас тут появились волонтеры, готовим навигацию на русском и английском. К 1 июня на основных маршрутах мы установим эти таблички.

— Какие еще планы?

— У нас есть идея создания общественного совета. Дай Бог, со мной контракт подпишут, и мы в апреле эту идею осуществим. У нас есть четкое понимание, представители каких социальных групп, профессий войдут в общественный совет. Там не будет ничьих друзей или знакомых.

Еще я подсмотрел идею возведения в парке Маяковского эндуро-трассы. Два года назад я предлагал людям организовать нечто подобное, но энтузиастов не оказалось. Мы место нашли под эту трассу: порядка 7–8 га за аллеей ратной славы. Преимущество в чем? Там народ почти не гуляет. Кроме любителей пожарить шашлык, бомжей и диких собак там никого нет.

Территорию можно огородить, установить фонарные столбы. К тому же там есть пожарный въезд. При наличии группы энтузиастов воплотить мысль — раз плюнуть. И это можно построить, не нарушая режима особо охраняемой природной территории.

— Екатерина Петрова писала, что сразу после вашего назначения количество сотрудников в штате парка сократилось на 2/3, но фонд заработной платы при этом вырос на 40% (а судя по отчету, средняя зарплата выросла всего на 1300 рублей). Как это произошло?

— Могу пояснить. До моего прихода штатная численность парка составляла 450 человек. Когда мы начали разбираться, оказалось, что почти половина из этих ставок никогда не была занята. Раньше существовало такое правило: чем больше людей числится, тем больше денег тебе дают из бюджета. А с 2015 года поменялись критерии, и все стало зависеть от коэффициента эффективности.

Поэтому в 2016 году по штатному расписанию у нас было 250 человек, сейчас — 180. Но у нас ставки почти все заняты. Поэтому Екатерина немного не разобралась в цифрах.

Фото: Владислав Бурнашев; 66.RU

— Из вашего плана финансово-хозяйственной деятельности, опубликованном на официальном сайте. В 2017 году вы получили из внебюджетных источников выручку в 92 млн рублей. В 2018 году у вас по плану заработать всего на 331 тысячу больше, в 2019 — всего на 658 тысяч рублей больше. Вы считаете, динамика роста достаточная?

— Нет. Я объясню, почему мы не стали увеличивать план. Мы все понимаем, что у страны сложный период. Мы три года назад должны были увеличить стоимость билета на аттракционы, но, понимая, что у людей денег не айс, мы держим цены на одном уровне.

С 2019 года мы бюджет направим на развитие инфраструктуры: тропиночная сеть, беседки, освещение. То есть будем создавать зону комфорта для людей. У нас есть острая потребность создавать прогулочные зоны не только пешеходные, но и велосипедные.

— Если не брать муниципальный заказ, объем которого занимает до трети бюджета, какие крупные доходные статьи? Аренда?

— У нас нет аренды, при Владимире Черменинове (бывший директор ЦПКиО) была. У нас — заказ услуг. На парковой земле объекты должны быть парковскими. При прежнем руководителе здесь понастроили киоски, ларьки, кафе. Это прямое нарушение действующего законодательства. Я предложил коммерсантам выкупить все их «дрова» по остаточной стоимости. Выкупили, а сейчас жалею: надо было их повыгонять. Потому что те, кто здесь уже не работают, замучили меня судебными исками. Я, мол, отбирал у них имущество, брал взятки. Да меня прокуратура проверяла, ничего не нашла. Сейчас предприниматели вынуждены передавать нам аттракционы в безвозмездное пользование, а мы потом заказываем услугу на их же аттракционах, дабы соблюсти законность.

Основной доход, процентов 70, идет как раз от аттракционов, 20% — от частных предпринимателей, еще 10% — от массовых мероприятий (День города, День строителя, Масленица).

Что еще изменилось? Зимний сезон 2015/2016 принес нам прибыль в 400 тысяч. В то время каток заливали сторонние предприниматели. А с тех пор, как лед на центральной аллее мы стали готовить самостоятельно, прибыль возросла до 4,2 млн рублей. В этом году каток нам принес более 4,5 млн рублей. Поставили свой буфет, обновили спортинвентарь, применили новую технологию заливки льда, сделали качественное освещение.

— Я почему про цифры спрашиваю. Заработок всегда отражает, насколько та или иная услуга востребована. Исходя из цифр, которые вы прогнозируете, мне не кажется, что существует запрос на тот вид отдыха, который вы предлагаете.

— Вы смотрите на планируемые показатели. Планируемые! А давайте смотреть на итоговые.

— Тогда из чего вы сами исходите, когда придумываете концепцию? Почему в Екатеринбурге не может быть Диснейленда или парка Горького?

— Где в черте города мы найдем место с возможностью покататься на каруселях, побродить в тишине или заняться спортом? На сегодняшний день некорректно сравнивать бюджеты Екатеринбурга и Москвы.

— Мы ведь сейчас не сравниваем вложения, мы говорим про концепцию. Из парка Горького убрали аттракционы и никогда не ставили пункты записи на армейскую службу.

— В Москве для этих целей есть парк Победы на Поклонной горе. А в Екатеринбурге такой парк есть?

— Есть.

— Где?

— На Уралмаше.

— Вы знаете, чьи это личные владения?

— Знаю. Но там только часть его.

— Если Валерий Савельев перехватит пальму первенства и мне городской чиновник скажет: «Пусть Савельев работает по патриотическому воспитанию», то ради Бога, мы эту тематику закроем. Я пытаюсь сделать так, чтобы удовлетворить запросы всех групп. Если ветераны согласятся туда пойти, пожалуйста. Но сейчас нет альтернативы ЦПКиО.

Фото: Владислав Бурнашев; 66.RU

— Я замечаю перекос в военно-патриотическую сторону. Пункт записи в армию…

— (эмоционально) В каком плане? 23 февраля в парке никогда не проводилось? А День призывника здесь 10 лет проводится. Разве плохо, что в День защитника Отечества здесь была развернута выставка техники и ребятишки пришли и посмотрели? Разве вам не понравились показательные выступления ОМОНа и спасателей?

Мне приятно то, что на фоне международных событий, ситуации в той же Сирии у людей появилась уверенность в своей армии и силовых структурах. Люди с интересом сюда приходят. Я ведь не провожу строевые смотры, не рою окопов, не размещается здесь второй армейский корпус Луганской народной милиции.

И это не пункт записи в армию, а пункт набора на военную службу по контракту. Там ведь рассказывают еще, Росгвардия, Минобороны, МЧС делали выставку. Про перекос — это ваше личное мнение.

— Еще одна претензия: аллея ратной славы все больше напоминает кладбище.

— Когда-то там стояло колесо обозрения. Когда его перенесли и сделали вход с улицы Ткачей, место пустовало. В годы войны там формировался отдельный мотобатальон Уральского добровольческого танкового корпуса, установили в честь этого памятник. Когда мы пришли, там два раза в год собирались: в марте и в мае. А самые частые гости — наркоманы. Мы попытались привести это в порядок.

Я общался с ветеранами силовых структур, они часто жаловались, что им негде собраться. Я предложил им место возле памятника разведчикам-мотоциклистам. «Только просьба, — говорю. — Не ставьте погибшим и не обзывайте это памятником, пусть это будет памятный знак, чтобы мы могли его взять к себе на баланс». Все это было придумано ветеранами и ими изготовлено.

Я согласен, что многие из них, скажем так, выглядят не совсем подобающе с эстетической точки зрения. Но деньги собирали кто? Старички. Кто сколько смог, тот столько дал. У нас с ними была договоренность до конца 2017 года эту аллею заполнить. Сейчас мы понимаем, как сделать задний фон, как украсить, чтобы это не вызывало отторжения и выглядело архитектурно цельно. Думаю, к 9 мая мы все облагородим. И деньги мы изыскали. Хотим кустики и елки посадить. Рядом с каждым памятным знаком поставим флагшток, чтобы в день памятной даты поднимать флаг.

Хотя я понимаю, почему на нас вывалили эту грязь. Мы знаем, кто и зачем стоит за информационными атаками против нас. В этом году в сентябре состоятся выборы в гордуму, а кое-кто хочет туда переизбраться. Оттуда ноги и растут. Им дали понять, что в год выборов завалить Героя России и еще члена партии «Единая Россия» — это так круто.

Фото: Владислав Бурнашев; 66.RU

— А как вы вообще получаете обратную связь?

— Первое: мы периодически на своем сайте проводим опросы. Второе: наши сотрудники в период проведения массовых мероприятий интересуются у посетителей, что им нравится, а что нет. Третье: анализируем все статьи, которые выходят в средствах массовой информации. У вас ведь была статья о том, как голландский урбанист бродил по ЦПКиО? Мы прочитали материал, и мы согласны: парк действительно застрял в 50-х годах.

Нашей головной болью была грязная дорога. В прошлом году нам удалось это исправить. Если спускаться с верхней площадки, то по пути постоянно встречалась лужа. Мы сделали дорогу. Мамочки с колясками сказали нам «спасибо».

Четвертое: еженедельно к нам на электронную почту приходит по 5–6 обращений, пожеланий от граждан. Пятое: в администрации Екатеринбурга есть книга жалоб и предложений.

— Вы утверждаете, что против вас ведется информационная война и большинство претензий не имеет под собой оснований. А какую критику вы бы посчитали справедливой?

— Наверное, мне надо было еще в 2016 году больше встречаться с людьми. Нам надо быть более открытыми: и мне, и коллективу. Нужен диалог. Знакомые посоветовали больше общаться в соцсетях. Поэтому я веду аккаунт в Facebook и делаю прямые эфиры в Instagram.

— Петиция с требованием вашей отставки на данный момент собрала около четырех тысяч голосов екатеринбуржцев. Считаете ли вы такое число значительной частью общества?

— Существование самой петиции — это серьезный повод посмотреть на свою деятельность со стороны и, может быть, что-то переоценить. Мы попробовали разобраться в ситуации: там есть и субъективные моменты, и объективные. Конечно, у всех есть недочеты, иначе мы бы жили при коммунизме.

— Какие качества нужны для того, чтобы управлять главным парком города?

— Это способность управлять коллективом и подбирать кадры. Меня обвиняют, что я не специалист. Но у меня — два диплома. Да, пусть одно — это военное училище, но там по специальности я инженер, а второй диплом — военная академия. Там написано: «Специалист в области управления». А есть еще курс генерального штаба, где записано: «Национальная государственная безопасность». Я управлял коллективами от 8 до 17 000 человек.

Вы думаете, что в армии все офицеры одинаковые? Это не так. Один командует подразделением, кто-то занимается штабной работой, кто-то занимается кадрами, а кто-то воспитанием личного состава.

— Чьим советам вы доверяете в плане развития культурной составляющей?

— У меня есть мой работодатель и учредитель — управление культуры администрации Екатеринбурга. Они задают основной вектор развития. Кроме того, в штатном расписании в парке есть художественный руководитель. Этот человек имеет профильное образование — управление в сфере культуры. Креативные идеи, которые реализованы в парке, мы рассматриваем коллегиально, хотя основная масса идей идет от нее. Ее отдел — организация и проведение культурно-массовых мероприятий.

— Вы требовательный руководитель? Готовы ли вы делегировать полномочия?

— Руководитель должен быть еще и психологом. Мы Масленицу проводили, и решение провести всю масленичную неделю в одном дне — это идея моего художественного руководителя. Как организовать рабочие точки аттракционов — это у меня есть зам, который за это отвечает. А у него еще есть отдел маркетинга. Каждый из них привнес свое видение, мы обсудили, я организовал между ними взаимодействие.

Скажу так: я не жесткий, как обо мне пишут. Но я требовательный. 28 лет военной службы дают отпечаток. И то, что написали, что я на кого-то наорал, — это неправда. Я еще не кричал. У меня просто хорошо поставленный командный голос. Я же не могу миндальничать на войне.

— Но вы же понимаете, что условия изменились?

— Марья Васильевна (обращается к худруку, которая сидит неподалеку), я разве кричу на подчиненных? Когда человек не понимает, у меня появляются металлические нотки в голосе, но никогда человека не оскорбляю и не унижаю.

Иногда я принимаю волевые решения. Но опять же: устав не догма, а руководство к действию. На любое мое принятое решение разумные поправки принимаются. К примеру, ледовую крепость мы сначала хотели поставить на аллее Маяковского, но мои подчиненные меня переубедили.

Фото: Владислав Бурнашев; 66.RU

— В интернете много сведений о том, за что вы получили звезду Героя России…

— Что пишут?

— Отстояли здание главпочтамта в Грозном в первую чеченскую войну.

— Мне было 27 лет, меня вызвал Лев Рохлин (тогда — командующий восточной группировкой федеральных войск) и спросил: «Это ты тот капитан, что мечтает стать комбатом?» Отдает разведбат. Получил задачу, вышли к главпочтамту, повоевали немного, продвинулись на два квартала вперед, нам дали пополнение, пошли дальше. Нужно было захватить здание гостиницы «Кавказ», чтобы отрезать Шамиля Басаева от Президентского дворца. Поняли, что там не удержимся: окна широкие, прострелят насквозь. Потом нашли двухэтажную пекарню, заняли там оборону, два дня там провоевали, а в ночь Басаев ушел.

— Какая самая сильная эмоция от той истории?

— Что живой остался. Фотографию семьи к лимонке привязывал. Через три дня вернулся, а Рохлин говорит: «Налейте этому майору». Я отвечаю: «Я капитан». А он: «Дурак, три дня как майор. Мы тебя уже похоронили». А я: «Как похоронили? У меня батарейки на рации сели».